навстречу. Схватившись за прохладный гриф, она использовала свой вес, чтобы усилить мах — пятки над головой, она достигла высшей точки. Снижаясь, она направила ноги и тело вниз; ветер бил в лицо.
— Готов! — Голос отца донесся словно издалека.
Когда Тессия достигла высшей точки раскачивания, используя руки, чтобы выжать плечи повыше над перекладиной, странная тишина опустилась на безлюдную поляну. Зрители — насекомые, птицы, земляные зверьки — остановились посмотреть, как золотая девочка в голубом с блестками трико летит вниз, вниз, вынося ноги вперед. В высшей точке маха она выпустила гриф, накручивая обороты: два, три, четыре и… пять! Она даже не заметила, как сильные руки отца обхватили ее запястья. Все кончилось. Она выполнила пять оборотов. Слезы подступили к глазам, когда она осмотрела в сияющее лицо отца.
— Ты сделала это, Тессия! Ты сделала это! — Ведис подтянул ее и поцеловал в лоб.
— Но ведь это конец, папа. Пусти, я хочу спрыгнуть.
Ведис выпустил ее в нижней точке раскачивания, и Тессия упала на сетку. Один отскок, второй, потом она ухватилась за край сетки и, сделав кульбит, спрыгнула на землю. К ней подбежала Канта и стала целовать ее. Тессия крепко обняла мать, страстно желая, чтобы этот миг никогда не кончился. Открыв глаза, она увидела на краю поляны старика калеку в коричневой мантии наездника. Поняв, что его заметили, старик поднял костыль и помахал им:
— Привет! Я Хамид из наездников Мийры.
Канта обернулась. Через несколько секунд Ведис спрыгнул с сетки и встал рядом с женой и дочерью.
— Что привело тебя, наездник? Мы пришли сюда побыть одни.
Старик доковылял до них и остановился рядом с сеткой. Посмотрев на Тессию, он улыбнулся:
— Я видел тебя, дитя. Это было прекрасно.
— Спасибо, но ты вмешался в очень важный для моей семьи миг.
Старик обвел взглядом всех троих и остановился на Тессии:
— Дитя, я здесь, чтобы этот миг никогда не кончился.
Великий Камера отвалился от стола и сцепил руки на толстом животе. Перед ним стоял зазывала в пыльной красно-пурпурной мантии.
— Ты что-то там болтал на улице, зазывала. Повтори.
Зазывала низко поклонился:
— Конечно, Великий Камера, но есть одна мелочь…
— Будет тебе плата.
— Конечно, я и не сомневался…
— Выкладывай!
— Да, конечно. — Зазывала ухмыльнулся, показав пожелтевшие зубы. — Великий Камера, я извещаю зрителей о величайшем аттракционе Момуса, о большом цирке, которым руководит Великий Хамид из наездников Мийры…
— Наездник?
— Да, Великий Камера. Владелец величайшего…
— Хочешь сказать, что наездник руководит аттракционом?
— Да. Но, как Великий Камера, несомненно, узнал за свою долгую жизнь, первый цирк был организован наездником, Филиппом Эстлеем…
— Зазывала, ты смеешь учить меня истории цирка?
Зазывала низко поклонился:
— Нет-нет, Великий Камера. Если позволишь повторить…
— Нет! — Камера поднял руку. — Не это. Что у него за аттракцион?
— Будет Джеда, Герой и Император конников, на принадлежащей самому Хгмиду четверке белых жеребцов. Воздушные гимнасты Джаветты представляют Тессию и сальто-мортале в пять оборотов. Потом Семья Рум и их Большие Слоно-ящеры представляют Мамута и…
— Стой, зазывала. Слоноящеры?
— Аттракцион больших животных, Великий Камера, со свирепыми чудовищами из болот Аркадии, укрощенными и дрессированными маленьким мальчиком, который…
— Продолжай. Что еще?
— Великие Риетты, канатоходцы, поразят толпу четырехуровневой пирамидой. Йаруз, отважный укротитель львов, представит зрелище отчаянной…
— Зазывала, я никогда не слышал ни одного из этих имен. Что это за люди, притязающие на воскрешение цирка? — Камера поскреб лысую голову и на мгновение задумался. — На самом деле я вообще не помню, видел ли канатоходца хоть раз в жизни. Как и воздушных гимнастов, не говоря уже об этих ящерах. Это что, какая-то шутка?
— Клянусь жизнью, Великий Камера. Аттракционы сейчас монтируются на Большой Арене.
— Куулис, несомненно, знает об этом.
— Да, конечно. Инспектор Большой Арены заплатил десять тысяч мовиллов за честь представить Большой Аттракцион Хамида.
— Говоришь, Куулис заплатил за честь?
— Я сам оформлял договор.
Камера потер подбородок:
— Куулис расстался с деньгами, это значит, что он ожидает возврата еще большей суммы.
— Это правда, Великий Камера. В уплату Куулис получит четверть всех сборов.
— И полагаю, зазывала, Хамид, кем бы он ни был, ищет клоунов, да?
— Цирк — самое подходящее место для клоуна, Великий Камера. Разве я не прав?
Камера кивнул. Много лет назад он выступал в цирке — очень убогом, на одной из последних на Момусе ярмарок. Это был прекрасный, почти духовный опыт.
— Я хорошо… нет, великолепно зарабатываю, выступая один, сам по себе, на площадях Тарзака. Сколько заплатил бы этот Хамид, если бы я снизошел одолжить свое имя и талант для его программы?
Зазывала ухмыльнулся и покачал головой:
— Великий Камера не понимает. Поскольку ты мастер-клоун Момуса, Великий Хамид предоставит тебе рекламу всего за тысячу мовиллов.
— Я должен заплатить, чтобы выступить?
— Да.
— Что за ерунда? Ты сам сказал, что я мастер-клоун Момуса!
— Верно, верно, Великий Камера. — Зазывала потер руки. — Но ведущий клоун Большого Аттракциона Хамида будет мастером-клоуном Момуса.
Камера кивнул:
— Ясно. Куулиса убедили подобной же логикой?
— Великий Куулис также получает четверть сборов. Ты, Великий Камера, получишь полпроцента за свои медяки.
— А Куулис получит двадцать пять, заплатив десять?
— У Куулиса есть еще и Арена.
— Хм-м. — Камера потянулся под стол, вытащил из-под него кошелек и бросил перед зазывалой. — Прежде чем ты возьмешь эти медяки, ответь на один вопрос.
— Если смогу, Великий Камера.
— Цирки на Момусе умерли из-за отсутствия
